|
|
Клейнер И.А. Софи
И в этот день в мире все было так же, как всегда: и то же небо, и те же люди, и те же дома. Казалось, ничто не предвещало ничего из ряда вон выходящего. Жизнь шла своим равномерным чередом по накатанным дорогам немецкого быта. Вот и трамвай № 92, идущий от Вишневой аллеи через центр Потсдама до конечной станции. Его приход к очередной остановке минута в минуту был определен на световом табло. Промедление в пути просто недопустимо. Вот почему на остановках нет никакой давки, нервозности, грубости. Через каждые десять минут, – а в часы пик и через пять минут, – подходит очередной трамвай, и будь здоров. Если коляска с инвалидом или младенцем – обязательно помогут внести ее в вагон. А если старый человек, а тем более человек на костылях, водитель должен убедиться, что эти люди заняли свои места. При начале движения никто не должен сорваться, а тем более упасть. Здесь в Германии, забота о человеке не показная, а действительно реальная.
К чему я это все о трамваях и пассажирах? Не торопитесь, сейчас поймете. Как было сказано выше, этот день ничем не отличался от всех остальных. Но... Вот в этом "но" и была вся закавыка. А дело все в том, что ровно в 8 часов утра к остановке трамвая у Центрального железнодорожного вокзала Потсдама в последний вагон трамвая № 92 вошла... собака. Самая обычная собака, ну прямо как наша российская дворняга. Как говорится, "без роду, без племени". Но вот что было удивительным в этой собаке, так это ее глаза. Да, да, именно глаза, напоминающие в точности глаза прекрасной Софи Лорен. Те же огромные черные зрачки, тот же миндалевидный разрез. Закрой мордочку, оставь одни глаза, и трекнуться можно: чистой воды Софи. А еще у этой псины была на шее красная ленточка, по которой ее могли опознать все пассажиры. Входила она в трамвай неторопливо, ожидая, когда все войдут. Интеллигентка. Но войдя, она тут же прыгала на заднее сидение у окна. И всегда дожидалась, что кто-нибудь из людей ей подстелит коврик, который находился тут же рядом. Старожилы уже знали заранее, что Софи никогда не вскочит на свое место, если на нем не будет коврика. Вопрос: а почему собака должна обязательно садиться на сидение, разве ей не хватало места в ногах? Хватало. Причина одна: каждое утро, войдя в вагон, она обязательно должна была видеть окружающий ландшафт за окном.
"Что за чушь!" – можете воскликнуть вы. И... ошибетесь. На самом деле эта умная псина должна была точно зафиксировать в своем мозгу остановку, на которой ей предстояло сойти. Выходила же она всегда в самом центре города, от которого примерно в 150 метрах находилось кафе, где работал ее хозяин. Она всегда приходила к завтраку, принимала пищу, а ровно в два часа дня, отобедав, возвращалась домой на том же трамвае. И так – каждый день. Единственное, кому она уступала свое место, были старики и инвалиды. Тогда Софи подходила вплотную к дверям трамвая и через стекло внимательно смотрела на улицу, чтобы не пропустить своей остановки. В таких случаях люди обязательно ей напоминали: "Софи, твоя остановка!". Выйдя на улицу, собака вставала на задние лапы, перебирая передними. Она всем своим видом говорила двуногим друзьям: "Спасибо, милые!". И быстро убегала в кафе.
Многие пассажиры, особенно наши русские эмигранты, утверждали, что здесь срабатывает условный рефлекс Павлова. Немцы им тут же отвечали: "Пардон, господа, ничего подобного. Все мы являемся свидетелями необычного явления, когда человеческая цивилизация влияет удивительнейшим образом на сознание животных, а точнее – развивает их интеллект. Да, да, именно интеллект!". И приводили тут же подобные примеры, но уже из жизни других высокоорганизованных животных.
Этот день не предвещал ничего худого. Софи, как обычно, уселась на свое место и повернула мордочку к окну. На следующей остановке в трамвай вошли люди, среди которых выделялся один смуглый южанин с лицом, опухшим от перепоя. Не найдя свободного места, его затуманенный взор неожиданно натолкнулся на собаку. Он шагнул к ней, рванул псину на себя, сбросив ее к своим ногам. Софи, ничего не понимая, – такого ведь никогда еще не было, – тут же вскочила на прежнее место, лизнув руку обидчику. Ее испуганный вид как бы говорил: ты что, человек, так нельзя делать, ведь я твой друг. Но человек вновь сбросил ее на пол пинком под живот. Собака, взвизгнув, тут же вновь заняла свое место. Тогда взбесившийся подонок выхватил нож и со всей силы вонзил его в бедную собаку. Алая кровь фонтаном ударила в его лицо.
У всех очевидцев наступил шок. Никто не мог сдвинуться с места. Такого не могло быть, но такое случилось. А бандит на следующей остановке вышел и скрылся из вида.
Никто из пассажиров не знал, что эта нелюдь за два дня до этого вела переговоры в Англии с одним из бывших российских олигархов о закупке очередной партии оружия для бандформирования в Южной Осетии. Денег он получил значительно меньше чем рассчитывал. Причина одна – недостаточно активные действия его шахидов на территории бывшего Союза. Вахо (так звали подонка) с горя гудел по-черному целый день, а затем прилетел в Германию с женой, которую устроил в шикарный санаторий в Потсдам, рядом с парком Сан-Суси. В то утро, о котором идет речь, бандюган решил купить авиабилет, чтобы отбыть обратно на родину. Так он оказался в трамвае. А тут эта собака...
Да, так вот, когда оцепенение сошло, один человек взял бережно на руки истекающую кровью бедную собаку и отнес ее в клинику Бергмана, где ей была оказана помощь. Звали того человека Яков Цейтлин и был он рядовым, ничем не выделяющимся членом еврейской общины города Потсдама.
После этого случая в том трамвае, на месте, где обычно сидела Софи, всегда лежал тот самый коврик со следами крови.
В этом месте нашего рассказа можно было бы поставить точку, если бы не одно обстоятельство чрезвычайного характера. Оказывается, вечером того же злочастного дня к себе в номер санатория возвращалась жена Вахо. Ничего не подозревая, она царственной походкой шла по темным аллеям парка, как вдруг двое молодых парней в кожаных куртках и кожаных брюках с битами для гольфа в руках шагнули ей наперерез из зарослей кустов. Ее слабый, сдавленный вопль едва нарушил вечернюю тишину. Она была брошена подонками на землю, один из них начал срывать с нее платье. Но в то же мгновение, точно из преисподней, а возможно, с развершихся небес к ним шагнул какой-то большой человек с черной бородой и в черной шляпе. Огромнейшими кулачищами он стал наносить подонкам сокрушительные удары. Не прошло и трех минут, как все было кончено.
– Прости меня, Господи, что нарушил Твой шабат*. Но я пытался взглянуть на все Sub specie aeternitates**, ибо один грамм правды тяжелее 10 тонн лжи. Кто ты, дитя мое?
И женщина рассказала черному гиганту, кто она и как она оказалась здесь в Германии.
Гигант проводил ее до дверей санатория и хотел уже было попрощаться, но женщина, умоляя, попросила его подняться к ней в номер. В ее припухших восточных глазах стояла такая невыразимая мольба, что мужчина не мог отказать ей. Поднимаясь по лестнице, она узнала, что рядом с ней находится раввин местной еврейской общины. Когда они вошли в номер, навстречу к ним шагнул Вахо. Но наткнувшись на предостерегающий взмах руки жены, он тут же уселся в кресло.
Через десять минут он узнал, что произошло в парке Сан-Суси. А затем на столе появились бутылка дорого французского вина, фрукты, пирожные. По ходу беседы Вахо поведал раввину о случае, который произошел с ним утром в трамвае.
– Вы грех большой на душу взяли, – сурово произнес раввин.
– Да знаю я, святой отец, знаю.
– Мало знать, искупить его надобно, искупить.
– А как?
– Просто. Делами праведными, угодными Всевышнему.
– Вашему Богу, что ли?
– Бог – один и един для всех, вне зависимости от цвета кожи, национальности и вероисповедания, – сурово ответил ребе.
– Я слышал, – ответил Вахо, – что евреи Потсдама решили построить свою синагогу. Я хотел бы помочь им в этом деле. Думаю, что это и будет моим покаянием.
– Но, исходя из вашего рассказа, вы эти деньги хотели потратить на закупку оружия, – тут же вставил раввин.
– Хотел, точно хотел, видит Аллах. Но не купил. И не буду. Вы спасли жизнь моей жены. Так разрешите и мне сделать для вас что-то доброе.
– Спасибо за ваш жест. Но я должен обязательно посоветоваться с руководством нашей общины, прежде чем дать вам ответ.
В понедельник, ранним утром, все руководство общины в составе десяти человек находилось в кабинете раввина. На повестке дня стоял один вопрос: могут ли евреи принять в дар большую сумму денег от человека, который хотел ранее использовать их для закупки оружия для уничтожения других людей? При этом одни ссылались на то, что в России многие так называемые "авторитеты в законе", чтобы замолить свои кровавые деяния, вкладывали баснословные деньги в строительство новых храмов. Другие отвечали им, что примеры подобного рода в России не должны быть для нас, живущих в Европе, ориентирами. На крови не выстроить дорогу к Богу. Но тут же следовал ответ: но ведь эти деньги не пошли в замес кровавой мясорубки. Мало ли что было задумано. Главное, что человек хочет встать на путь раскаяния и прозрения. Четвертые незамедлительно парировали, что грехом считается не только содеянное, но и сама мысль о грехе.
Словом, вопрос "брать или не брать" еще долгое время будоражил библейские головы правоверных евреев в то утро. Но оставим их в стороне и лучше обратим свой взор на следующую картину. А она, уверяю вас, стоит этого.
Оказывается, что примерно через шесть месяцев после того бесчеловечного эпизода в трамвае люди однажды увидели на остановке, – кого бы думали? – точно – нашу Софи. Но не одну. Рядом с ней был маленький щенок. Мама и малышка терпеливо ждали подхода трамвая. Вот так-то!
И. Клейнер. 2010
