Илья Клейнер. Профессор Блюменфельд

В институте я встретился с замечательным человеком, учёным профессором Виктором Михайловичем Блюменфельдом – "безродным космополитом", который был сослан в Сибирь в 1948 году по "Ленинградскому делу". Человек энциклопедической культуры, владевший почти всеми европейскими языками, по мощи интеллектуального духа мог быть причислен к гётевскому уровню. Его работы о первых европейских просветителях Руссо, Дидро, Гельвеции стали миниатюрными шедеврами в первой Советской энциклопедии. Его литературоведческие эссе о Достоевском, Гоголе, природе идеального являли собой блестящие образцы глубокого ума и по своему значению выходили далеко за чисто научные рамки. К моему великому сожалению, научное наследие "сибирского Сократа" ждёт ещё своих первооткрывателей, своих Колумбов.

Оно находится в Петрозаводске у вдовы учёного Натальи Петровны Макаровой.

Так вот, наше знакомство, перешедшее позднее в крепкую дружбу молодого неофита и мудрого "Сократа", началось на одном семинарском занятии, когда я вдруг заявил, что не считаю абсолютно верным положение Н.Г.Чернышевского "Прекрасное есть жизнь". Виктор Михайлович попросил меня аргументировать свои мысли.

Случай

Прихожу я сдавать профессору Блюменфельду экзамен. Чувствую, что старик рад моему приходу. Книгу "Введение в литературоведение" я положил на подоконник. Это был не экзамен, а скорее собеседование двух людей, один из которых проверял на другом правильность той или иной научной тезы. Я высказывал свои мысли, а в ответ слышал или сердитое сопение, или весёлое покряхтывание. Передо мной сидел дорогой и близкий человек, общение с которым было одно удовольствие, ибо ты, в конце концов, начинал осознавать, какая неимоверно огромная дистанция между твоей культурой и безграничным диапазоном его знаний. Я стремился к прекрасным огням этого дивного и далёкого храма красоты. Профессор это чувствовал и хитровато улыбался своими маленькими голубыми глазками. По сей день он – мой Вергилий, хотя его уже давно нет.

Сдал я экзамен. Поблагодарил профессора и ушёл домой. На середине пути я вдруг спохватился, что забыл библиотечную книгу на окне. Мигом бегу назад, распахнул дверь и вдруг навстречу радостный Блюменфельд: – "Проходите, батенька. Рад Вас видеть. Нус, с чего начнём? Давайте поболтаем о двенадцатистопном ямбе и его возможностях применительно к отечественной поэзии. Что? У нас нет героической поэзии? И это Вы говорите о поэзии в стране победившего социализма? Забавно, забавно"...

Он забыл обо всех других студентах. (Они из-за нехватки времени, которое он потратил на меня, все получили хорошие отметки). А мне он поставил вторую оценку "отлично" в один день, за один и тот же экзамен. (Я думаю что ни один студент мира не удостоился подобной благосклонности профессора).

Весеннюю сессию я сдал на "отлично", на экзамен шёл, как на встречу с любимым человеком. Вспоминается один из экзаменов по древней литературе. Я очень хотел получить билет с вопросом о Гомере. Вытянул билет, читаю и глазам не верю – Гомер. От волнения я стал заикаться. Ничего не говоря, преподаватель, Галина Васильевна, открывает мою зачётку и ставит "отлично". Я совсем потерял дар речи. Позже я узнал, что она мне выставила такой высокий бал из-за того, что я знал наизусть "Одиссею" и "Илиаду". – "Вы заикались отлично, Илья", – скажет она мне по окончании института.

Илья Клейнер. 2011-2014

Библиотека » Илья Клейнер. Улыбка заката. Автобиографическая повесть