Илья Клейнер. Детский дом, село Макарак

В августе 1960 года я бежал в глухое таёжное село Макарак. Проработав несколько месяцев инспектором начальных классов при Тисульском Районо, я попросил своё начальство (а они всё понимали, т.к. все они были ссыльными со сталинских времён) перевести меня работать с детьми. Так я стал воспитателем детского дома в деревне Ново-Николаевка Кемеровской области.

Горе, огромное человеческое горе осиротевших сердец обрушилось на меня, и стоном, невыносимым стоном наполнилась душа моя. Этих брошенных малышей били ночами воспитатели, почти все дети писались в кроватки, никто из них не видел материнской ласки, никто из них никогда не ел вкусной домашней булочки, никто из них не слышал ласкового, доброго слова. Все ходили простуженными, в одинаковых серых пальто. Маленькие забитые зверьки. Мог ли я, изгой по сути нынешней своей, чем либо помочь моим младшим братьям? – "Могу" – ответил я себе.

Сегодня я могу с полным основанием сказать, что впервые по-настоящему только горе вложило мне кисть в руки. Скрасить жизнь этим обездоленным, сделать их существование чуть-чуть радостнее – вот что руководило мной. На последние деньги я накупил масляных красок, кистей, холсты и стал лихорадочно писать методом "сухотёрки" огромные праздничные панно, на которых было много цветов и зверей. Картины вывешивал я на заборы детского дома, в спальни, коридоры, классные комнаты. Каждый день я создавал по 2-3 картины. Дети потянулись ко мне. Я заставил администрацию этого забытого Богом клочка человеческой тоски купить детям лыжи и коньки и стал их обучать кататься. Через несколько месяцев ребятишкам были куплены разноцветные пальто. На Новый год мы нарядили большую ёлку на катке, украсив её ледяными игрушками, разноцветными лентами и флажками.

Через несколько дней после того, как отшумел наш весёлый и грустный праздник, одна молодая работница бухгалтерии сообщила мне по секрету, что все мои живописные работы директор детского дома, якобы, приобрёл в государственных магазинах. Был составлен фиктивный акт, в котором каждое живописное полотно оценивалось от 3-х до 5-ти тысяч рублей (по старой цене). Естественно, что все деньги были присвоены самим директором, ни одна копейка не пошла на детей. Когда я всё "выложил" директору в глаза и потребовал, чтобы все деньги, незаконно присвоенные им, были потрачены на детей, он ответил мне: – "ты парень, не ищи здесь в тайге правду. Пикнешь кому-нибудь об этом – голову оторву, или зашибу колом. Ты что думаешь, я не знаю, почему ты здесь скрываешься? Вот ты где у меня" – и показал мне сжатый кулак.

На следующее утро, провожаемый всеми детьми, я выехал "за правдой" в областной центр. Отъехав на почтительное расстояние, я оглянулся, и слёзы навернулись мне на глаза: на высокой горе, занесённой снегом, стояли дети и махали мне руками. Я ещё не предполагал, что отечественной истории придётся проделать долгий путь, чтобы поставить вопрос о милосердии и сострадании к "самому привилегированному классу нашей страны" – детям. Когда организован Советский детский фонд имени В.И.Ленина, в деятельности которого я принимал посильное участие, когда по всей стране альтруизм души начинает медленно от слов переходить к делу, я с чувством определённого удовлетворения констатирую, что и моя скромная лепта в этом благородном деле есть. Как говорит моя мама: – "Всё, что ты делаешь, сынок, должно ложиться на одну сторону весов".

Через несколько дней я встретился с одним из "высоких" представителей Советской власти и имел с ним четырёхчасовой разговор, в котором были поставлены мной основные вопросы: За что? Почему? До каких пор? Что нужно делать, чтобы ...? и т.д. До сих пор меня поражает, что в самом начале беседы этот человек "новой волны либерализма" принёс мне свои извинения за отца, невинно осуждённого, за все те мучения, которые испытали мы – дети "государственного преступника", за моё нынешнее положение, пообещав во всём разобраться.

И действительно, была организована выездная комиссия Областного отдела народного образования в Ново-Николаевский детский дом, директор был освобождён от занимаемой должности, деньги возвращены детям.

Что касается меня, то трудно поверить даже сегодня в это: передо мной распахнулись двери редакций, мои стихи и обзоры, посвящённые творчеству художников, стали появляться на страницах местной печати. Меня пригласили на телевидение с предложением организовать цикл передач, посвящённых жизни и творчеству наиболее значительных современных художников. Более того, я стал преподавателем истории СССР и обществоведения в Химико-технологическом техникуме, в котором проработал три года. По поручению местного общества "Знание" я стал проводить в студенческих общежитиях, на фабриках и заводах различные беседы и лекции на темы искусства и литературы. Любимые мною работы Пабло Пикассо были вновь развешаны на стенах моей квартиры, поэты и писатели, художники и артисты стали вновь приходить в наш дом. "Папаша" Блюменфельд был доволен.

Илья Клейнер. 2011-2014

Библиотека » Илья Клейнер. Улыбка заката. Автобиографическая повесть