Художник Илья Клейнер
О художнике | Работы | Фотоальбом | Отзывы | Библиотека | Обратная связь

Илья Клейнер. Разговор с собой

Исходя из прожитых лет, я твёрдо понял, нет, даже не понял, а скорее всего принял в своё микроскопическое состояние как небесную весть, что мой дух бессмертен. Здесь ни причём книги, религиозный опыт человечества, не встречи и беседы с моими умными друзьями, а прежде всего именно моя индивидуальная, персональная стрела времени, несущаяся всё быстрее и быстрее в пространстве личного мироощущения к своей финальной точке земного пребывания. Именно она и только она наполняет всё моё существо этой высшей небесной правдой. Да, это по нашим земным представлениям всё, что имеет начало, всегда имеет конец. Я осознаю на логическом уровне, что всё, что окружает человечество, включая и его самого, когда-нибудь рухнет, исчезнет, превратится в прах небытия: и моя Россия, и моя Германия, и весь земной шар с его цивилизацией и культурой, всё превратится в абсолютное ничто. И в какие бы отдалённые межзвёздные галактики и метагалактики человечество не переселялось бы, рано или поздно и там его будет ожидать неминуемый смертельный финал.

Получается какая-то гегелевская "дурная бесконечность?"

– Не может быть, так не должно быть! – вопит всё моё существо.

– Отчего же, даже очень может быть! – скрипит во мне противненько какой-то странный голосок.

– А Гегель здесь ни причём. Это в твоём мозгу существует "дурная бесконечность".

Но я не сдаюсь и вновь кричу в себя:

– Неужели Бог такой жестокий и безжалостный, чтобы одним движением ластика стереть навсегда улыбку Монны Лизы, сонеты Шекспира, волшебные звуки Моцарта, пирамиды Гизы и маленький огородик бабки Дуси? Тогда для чего Он создал свой бессмертный эскиз. Который спустя тысячелетия, превратился на полотне жизни в "Чёрный квадрат" Малевича в его эсхатологии "ничто"?

– Ошибочка у тебя, братец выходит, ой, какая ошибочка,– звучит во мне мой же голос. – У Бога действительно Его эскиз человека прекрасен и бесподобен, ибо создан он по Его образцу и подобию. А вот, что получилось на полотне жизни с Его персонажами, какими они стали и что с ними происходит, зависит от них самих, от их образа жизни, от их наполненности Божественным присутствием. Мы можем отойти от Бога, а вот Бог никогда не отойдёт от нас.

Но мой философ во мне не сдаётся, хотя за окном льёт осенний дождь, а за стеной пьяный сосед орёт истощённо на всю Ивановскую " Вставай, проклятьем заклеймённый". Я едва слышно шепчу:

– А может быть сам Бог есть гениальный придумыш человечества, продукт его воспаленного мозга, софистика его интеллекта? Когда человечество осознало себя в пределах своего кратковременного земного существования, ему ничего не оставалось делать, как создать этот потрясающий миф о бесконечности своего бытия за пределами личной Ойкумены. Вот тогда и появляются у него свои пророки, апостолы, святомученники, философы, отцы церкви и поэты, которые и несут Слово Божие в мир. Ведь что такое мозг человека, как не внутренний космос, который бесконечен, как сама Вселенная.

– Всё правильно, друг мой, всё правильно, – улыбается кто-то во мне. – Но не забывай, что Бог есть тайна, которая не постижима нашим мозговым составом. Его не возьмёшь, да и браться не надо, премудростью нашей великой, здесь не требуется ни микроскоп, ни логарифмическая линейка, ни какой там сверхмощный компьютер. Здесь только вера, одна лишь наша вера в Его Промысел наполняет нашу жизнь подлинной правдой и смыслом. А вера и наука, как бы последняя не корячилась соединиться с Богом, на самом деле несовместима по своей изначальной ипостаси. Любой гениальный ученый, стремящийся на эмпирическом уровне объяснить тайну Божественного мироустроения, подобен младенцу, стремящемуся взобраться на первую ступеньку бесконечной Божественной скалы, уносящейся в заоблачные выси, но так и остающемуся у её подножия. Создатель даже может одним своим мизинцем приподнять его на миллиметр от поверхности земли, и даже улыбнуться ему, но невидимые километры к её сказочным вершинам так и будут недоступны ему. Повторяю, только наша вера, исполненная любовью к ближнему и добрым делом наполняют нашу жизнь истинным смыслом и радостью ежедневного существования. Вот тогда и произойдёт изменение состояния сознания и созерцание незримого станет такой же реальностью, как есть, пить, любить и приносить помощь ближнему.

И припомнилась мне одна притча матери, рассказанная в детстве. Дарю её своему читателю, которая может им быть использована как тост. Вот она:

В одном местечке жил очень богатый человек. На протяжении всей своей жизни он ни разу не подал ни одному нищему копейки. Все люди ненавидели его. Когда он умер, тело его бросили за городом у заброшенного забора. В пятницу, как обычно, бедняки пришли в синагогу за помощью, но им было отказано. В казне не было денег. И сказано им было:

– Вы презирали того, кто давал вам деньги всю свою жизнь. Он делал это доброе дело тайно от вас, ибо никого не хотел обидеть.

Так выпьем же, друзья за то, чтобы все мы вместе после смерти лежали под одним забором!

Теперь я понимаю, что человек ещё не человек при рождении своём. Человеком не рождаются, человеком становятся. Можно всю жизнь прожить в оболочке человека, но так и не стать им. Вроде бы банальная истина, но, увы, она так и не осознана большинством из нас. С горечью можно признаться, что многие из нас так и остаются на протяжении всей своей жизни недочеловеками.

Когда я пребывал во младенчестве, моё существо органично пребывало в состоянии бессмертия. Или ещё точнее – я был равновелик самому бессмертию. Ещё ничто не омрачало мою новоявленную жизнь. Сознание равнялось самосознанию.

В молодые годы я принимал жизнь такой, какой она была, смена лет воспринималась мной как смена дат на календаре. Не более того. Нет, это вовсе не означало, что я, как пушистый мотылёк беззаботно порхал над собственной судьбой. Напротив, хлебнуть горя, боли и бед мне пришлось полной ложкой, как и всей моей стране. Но я ещё не отдавал себе отчёт, что любая жизнь конечна, имеет свою персональную отметину на земных часах Бога. Всякий новый день, встающий за окном моей комнаты, воспринимался мной как естественная данность бытия. Ещё не я тащил свой день по всхолмиям собственной судьбы, а день тащил меня. Неопределённость, таинственность завтрашнего дня пленила, очаровывала меня, она была как бы более реальнее в своей невидимости, чем очевидность сиюсекундного мига. Происходил великолепный космический обман на индивидуальном уровне. Само понятие смерти относилось к кому угодно, но только не ко мне. Нет, я краешком мозгового вещества понимал, что я когда-нибудь умру, что я не вечен. Но когда это будет – о-го-го, считать – не пересчитать, это произойдёт где-то там впереди, далеко – далеко, оно фактически и не касается меня сегодняшнего, нынешнего, настоящего, живого и невредимого. -Вот наступит завтра, – говорил я самому себе, – и я совершу нечто, я обязательно сделаю то, во имя чего я пришёл на землю. Но наступало завтра и послезавтра, я что-то делал, а мир оставался таким же, каким был вчера и позавчера. Нет, он, конечно же, менялся, да ещё как. Но эта, так называемая "объективная реальность" жила по своим отчуждённым законам и практически игнорировала меня. Мои качели летели параллельно земле.

Но вот наступил средний возраст. Теперь я уже тащил свой день за собой. Наручные часы мне больше были не нужны. Их заменили мои биологические ходики. Нет, не точно, не биологические, а ходики души. (Когда я, к примеру, слышал от того или другого человека, что у него абсолютно нет времени, чтобы сделать то или иное дело, я улыбался про себя. О каком времени тот человек ведёт речь, о своем внутреннем или за оконном времени? И чем больше такой человек жаловался на нехватку времени, тем больше я был уверен, что у него-то как раз и есть самое настоящее незадействованное время. Просто передо мной стоял раб механического, отчуждённого времени. Но он этого не осознавал, находясь в плену личного самообмана.)

Сегодня моя календарная ночь становится во времени всё короче и короче, часто сливаясь с наступающим днём. Иногда я чувствую, как в часы наиболее интенсивной творческой работы, мой мозг как-будто раскаляется. Не знаю, может быть когда-нибудь мировая медицина на экспериментальном уровне и докажет, что степень напряжения работы мысли не только согревает наш мозг, но и продлевает саму нашу жизнь на земле. Возможно, что это бред. Но кто его знает. Я же на подсознательном уровне считаю, что это так и есть. Время покажет.

Для меня день, прожитый без творчества. Равносилен предательству, измене Божественному наказу. И это не высокие слова, но естественная практика моего ежедневья. Посмотрю, что будет дальше.

Сегодня я всё более и более вижу и чувствую, как один край моих жизненных качелей уходит всё более и более ввысь, к небесам, а другой край всё ближе и ближе к земле, он царапает её и даже готов остановиться и замереть навсегда. Но, и вот это очень важно, противоположный край качелей, набравший мощнейшую кинетическую энергию творческого замеса, не даёт произойти остановке, срывает почти с нулевой точки своё продолжение и вновь мои качели взвиваются над землёй, их амплитуда качка становится всё мощнее и мощнее.

Воспаленный мираж, чужестранная тень,
Волчий вой над погостом в снегу.
Обгоняя себя, обгоняя свой день,
Я себя обогнать не могу.

Над Рейхстагом судьбы, расстреляв патронтаж,
На пеньке обгоревшей глуши,
Припадаю к себе, как к стакану алкаш
Упражняюсь в безумстве души.

И чем дальше по всхолмиям прожитых дней,
Тем я ближе к черте восковой,
Ощущаю всей шкурой, всем хрустом костей,
Что я больше себя самого.

И что здесь, на земле мне себя не достичь,
Сколько б я не кровавил плечо,
Сколько б раз над собой не крутил старый бич
И размахивал ржавым мечом.

И когда, оборвав провода от груди,
Вознесусь в запредельную жуть,
Вот тогда я и встану в начале пути,
Сам являя и сущность и путь.

Вот тогда и сойдутся, сольются во мне
Бесконечные смыслы миров,
Чтоб однажды малыш на январском окне
Продохнул мою строчку стихов.

Илья Клейнер. 2011-2014

Библиотека » Илья Клейнер. Улыбка заката. Автобиографическая повесть




Выставка работ
Портрет
Декор-стиль
Пейзаж
Кабо-Верде
Натюрморт
Мозаика
Жанровые
Тема любви
Love-art
Религия
Соц-арт
Различные жанры
Памяти Маркиша
Холокост
Книги
Улыбка заката
На сквозняке эпох
Поэмы, рассказы
Кто ты, Джуна?