Илья Клейнер. О бессмертии души

Вполне допускаю (а почему бы и нет?) – что тело можно сделать бессмертным. Но ведь оно, это бессмертие, заключено в нашей душе.

Выдающийся мыслитель нашего времени Роберт Хорвиц в работе "Плата за бессмертие" пишет: "Одни полагают, что мы включены во "Вселенский интернет" и контролируемся более развитой цивилизацией, которую некоторые называют Богом. Другие считают, что наше сознание связано со всемирным сознанием. Третьи убеждены, что в каждом из нас есть "карта памяти" ("облака"), на которую записывается всё нами пережитое, все наши мысли и эмоции. После кончины физического тела эта запись оценивается на посмертном Суде".

Христианская религия утверждает, что душа человека после смерти продолжает жить и помнить всё с ней произошедшее здесь, на грешной земле. В течение первых двух дней после смерти душа вместе с сопровождающими её Ангелами, свободно посещает дорогие ей места на Земле. На третий день душа возносится на небо, проходя через полчища злых духов.

Я, как и любой верующий человек, не могу, да и не хочу примириться с мыслью о полном, абсолютном своём исчезновении за пределами своей земной жизни. Не случайно религии всего мира создают образы бессмертной души, существующей после смерти человека в форме бестелесного, но живого существа. Более того, мировоззрение Востока создало идею о переселении души из одного живого существа в другое.

На личном примере смею утверждать, что это именно так. В своих рассказах я приводил примеры подобных невероятных совпадений вечного и невечного, моей конкретной жизни, ограниченной реальными рамками прожитой жизни и вечности. Но вечности туманной, встающей как бы из тумана воспоминаний.

Например, прогуливаясь по совершенно незнакомым местам Потсдама или Берлина, Нью-Йорка, Вены или Иерусалима, я вдруг неожиданно мог остро почувствовать, что я здесь когда-то уже бывал. Очертание того или иного старинного дома, переулка, садика до боли души мне были родными и близкими. Но сегодняшний, реальный ведь я здесь никогда не был. Ну, хорошо, предположим, что архитектура того или иного дома, ландшафт вставали в моём сознании, как некая овеществлённая проекция – параллель некогда уже увиденных мною в прошлом таких же конкретных, реальных прототипов. Произошло невольное зрительное и душевное калькирование.

Но вот другие примеры. Еду я на "Жигуленке" со своим другом из Москвы в Брест. Где-то на 500-ом километре от Москвы я говорю: "Старик, прибавь скорость, вот за тем поворотом дорога круто пойдёт вверх, а слева на холме будет стоять старинная церквушка с тремя куполами".

– Откуда ты знаешь, ты здесь уже бывал?

– Нет, – отвечаю я.– Не бывал. Но когда-то уже был.

– Когда?

– При Иване Грозном.

– И кем же ты был?

– Точно не помню, но знаю точно, что был человеком, который имел дело с книгами. Каково же было наше удивление, когда через несколько минут перед нами на холме встала старинная церквушка с тремя куполами.

Когда я ехал из Читы в аэропорт, я точно нарисовал водителю тот ландшафт, который вскоре предстал перед нами. Сидевший рядом профессор Кузник Борис Ильич не поверил. Через несколько минут перед нами открылся абсолютно точно такой же вид, который я обрисовал ранее. Потрясенный водитель остановил машину и изумлённо спросил меня:

– Ты что, здесь бывал ранее?

– Нет, никогда.

– Ты – ясновидец?

– Нет, – улыбнулся я, закуривая "Беломоринку".

Подобная ситуация произошла, когда по дороге в Ригу к нашим друзьям я рассказал жене, что мы увидим через несколько минут. Так и случилось. Открывшаяся картина предстала точно такой, какой я нарисовал ранее. Удивлению моего Элика не было границ.

Так кто же я есть? Сегодняшний, настоящий, ныне живущий или вкупе соединенный с тем моим прообразом или множеством моих прообразов, которые некогда жили до меня и вошедшие в мою нынешнюю суть?

Выходит, что я когда-то жил, дышал, любил, ненавидел, мечтал и созидал? Выходит, что так. А иначе как объяснить эти удивительные совпадения?

И что же мне делать с таким бессмертием? А ничего. Принимать, как оно есть. В пьесе

"Средство Макропулоса" от смерти люди получили препарат. И что? А вот что: потом они не знали, что с ним делать дальше. В обмен на душу Фаусту Мефистофель предлагает бесконечно долгую жизнь. Фауст заскучал.

Антон Павлович Чехов когда-то сказал: "Смерть страшна, но ещё страшнее было бы сознание, что ты будешь жить вечно и никогда не умрёшь".

Илья Клейнер. 2011-2014

Библиотека » Илья Клейнер. Улыбка заката. Автобиографическая повесть